А.К. Круглов

Монограмма переплетчика XV века

Неизменным интересом специалистов пользуется тема обозначения писцом, мастером, владельцем собственной причастности в отношении вещи посредством не обычных записей, но монограмм, шифровок и загадок, в которых можно увидеть как игру, так и социально значимую, но сокрытую коммуникацию. В этой связи может быть интересна монограмма оттиснутая на коже переплета служебной Минеи на май (Соф.340) написанной в 1470-х годах в Новгороде. Рукопись датирована Е.М. Шварц. (Шварц Е.М. Новгородские рукописи XV века: Кодикологическое исследование рукописей Софийско-Новгородского собрания Государственной Публичной библиотеки. 1989. стр. 45.) Переплет изготовлен в те же годы.

Использованная для тиснения басма имела очерченный контур киота-кивория. В верхней части отпечатка расположена треугольная буква «Д». Правая ножка буквы напоминает треугольные ножки этой буквы, которые обычны на берестяных грамотах, граффити и вислых печатях Новгорода. Левая ножка «Д» сливается со штамбом буквы «Р». Ниже крупной петли «Р» расположен знак, который похож на правую часть «к», как она выглядит на берестяных грамотах и граффити. Этот знак вместе со штамбом «Р» образует полную букву «к». Изредка в берестяных грамотах можно встретить «к» без 221
 222¦ штамба. Например, в грамоте № 301 (Новгород, 1420–1430) буква «к» употреблена со штамбом 1 раз и без штамба 4 раза. Отсутствие связи элемента «к» со штамбом вызвано затруднением сблизить толстые линии в тесном пространстве басмы. В верхней части «Д» справа имеется «ухо», которое можно понимать как титло. В целом конструкция монограммы вполне соответствует технике составления кириллической вязи.

Подобные басмы с формой киота-кивория неизвестны среди опубликованных изображений. В публикации С.А. Клепикова басмы этого типа конца XV – первой половины XVI века помещены под № 120-281. (Клепиков С.А. Орнаментальные украшения переплетов конца XV — первой половины XVII веков в рукописях библиотеки Троице-Сергиева монастыря // Записки отдела рукописей [ГБЛ], 1960, вып. 22.) Из 162-ти басм нет ни одной в форме кивория, только круглые, луковичные, ромбовидные и квадратные басмы. Среди басм XVI – XVII веков басмы с очерченным контуром редки и, по-видимому, являются долгоживущим инструментальным наследием прежних мастеров. У Клепикова среди басм, которые он датирует этим временем, басм-кивориев нет. Нет такой формы и среди басм опубликованных Е.М. Шварц и Е.В. Крушельницкой. (Шварц Е.М. Переплеты XV в. Софийско-Новгородской библиотеки // Вспомогательные исторические дисциплины, т. XII, 1981, стр. 242-252; Крушельницкая Е.В. Переплеты соловецких рукописных книг XVI века // Книжное наследие Соловецкого монастыря. СПб, 2010, стр. 170-223.) Таким образом, это единственный пример басмы-кивория среди известных нам басм.

Редкую форму басмы и ее острый верх можно объяснить формой буквы «Д» помещенной в верхней части, но это не исключает возможности предполагать другие мотивы. Необычную для басм форму можно сравнить с дробницами окладов напрестольных Евангелий в форме киотов-кивориев многочисленных с конца XIV века. (Евангелие Федора Кошки и др.) Можно вспомнить и миниатюры рукописей заключенные в арки, киоты, кивории. Во всех случаях в киотах-кивориях мы видим лицевые изображения. Символическое осмысление формы восходит, несомненно, от поздней античности через византийскую традицию к древнерусскому церковному осознанию священного и, вероятно, подпитывалось славянской традицией домовин-голбцов. Возможно, монограмма заключенная в киот могла восприниматься как хотя и сокрытое но более статусное представление личности.

В качестве возможного прочтения монограммы «ДРК» можно предложить «Дарюк». («Дарюк Ивашков, крестьянин, 1498 г., Новгород». Веселовский С.Б. Ономастикон. 1974. стр. 92.) Или Дорко, Дрока, Дурак и 222
 223¦ производные от него. (Тупиков Н.М. Словарь Древне-русских личных собственных имен. СПб. 1903.)

Минея Соф.340 входит в комплект (Шварц 1989 стр. 47), из которого сохранилось пять рукописей в изначальных переплетах. Их технология шитья не отличается от новгородских переплетов XV в. Судя по схожести тиснения, они были переплетены в одной мастерской. Всего использовано 9 различных басм, не считая монограмму. На каждом переплете используется от 5 до 7 басм из этого набора. Три басмы есть на всех переплетах. Две басмы встречаются по одному разу на разных переплетах. Общая схема тиснения обычна для новгородских переплетов конца XV в. На верхней крышке оттиснуты две рамки двумя разными бордюрными басмами и отчеркнуты дорожником. Среднее поле заполнено басмами наполнения. На нижней крышке прочерчена рамка дорожником и по пять косых линий, разделяющих поверхность на ромбы и треугольники. В отличие от того, что можно видеть на большинстве новгородских переплетов этого времени, в треугольниках и ромбах басмы не оттиснуты. Только на Соф.340 в правом треугольнике верхнего ряда оттиснута монограмма описанная нами. Одинокость басмы-монограммы столь же необычна и, возможно, значима, как необычна ее форма. Только на этом переплете использовано всего пять басм из основного набора. Кроме того верхняя крышка этого переплета отличается от остального комплекта стилистически при полном сохранении общей схемы тиснения.

Подводя итог нашим наблюдениям и предположениям, можно думать, что монограмма принадлежала переплетчику, который работал в Новгороде непродолжительное время и на данный момент неизвестно откуда он пришел и куда ушел.

Этот комплект Миней написан в 1470-х годах. На всех пяти исконных переплетах этого комплекта на нижней крышке отчеркнуто трехлинейным дорожником по пять симметричных диагональных линий, в перекрестиях оттиснуты глазки. На одном переплете в ячейках образованных отчеркнутыми линиями дополнительно находится по оттиску глазка. Только на одном переплете (Соф.340) есть один оттиск басмы в правой ячейке верхнего ряда. На других переплетах этого времени и схожего оформления во всех (или в большинстве) ячеек обычно симметрично располагаются оттиски басм, по одной или по несколько.

Перевод: ‘Господину Михаилу Юрьевичу, сыну посадничьему, слуга твой Кля бьет челом. Чем, господин, пожалуешь [свою] волость (или: [свои] волости)? Половина пуста, а кто остался, те хотят, чтобы их пожаловали, хотят, господин, чтобы их пожаловали — подати убавили. А тебе, своему господину, челом бьют’.