76

От Флоренции до Санкт-Петербурга

ОТ ФЛОРЕНЦИИ ДО САНКТ-ПЕТЕРБУРГА:
ПОУЧИТЕЛЬНЫЙ И НАВОДЯЩИЙ НА РАЗМЫШЛЕНИЯ ОПЫТ^[*]

В этом году, 4 ноября исполняется 29 лет со времени флорентийского наводнения 1966 г. Что касается меня и многих моих коллег, участвовавших в организации реставрационного центра в Национальной библиотеке Флоренции, то это событие заставило многих из нас еще раз серьезно осмыслить нашу сферу профессиональной деятельности.

Вскоре после моего назначения в Библиотеку конгресса на должность руководителя службы сохранности передо мной встала задача подготовить первый вариант «Методики спасения библиотечных материалов, поврежденных водой». Это было вызвано последствием урагана «Агнесса», нанесшего урон нескольким коллекциям. Работа вышла через три недели, и я хорошо помню чувство неудовлетворенности, которое она у меня вызвала. Я сознавал, что осталось много нерешенных вопросов, касающихся методики эвакуации огромных массивов библиотечного материала с места бедствия, их сушки и содержания в определенном порядке во избежание хаоса. Для всего этого у меня не хватало опыта. Поэтому все, что оставалось. это употребить здравый смысл, следуя примеру своей матери, которая сшила одежду в морозный день на улице, и преподать некоторые уроки из того, о чем мы узнали во Флоренции.

Теперь общепризнано, что флорентийское наводнение явилось поворотным пунктом в развитии библиотечной сохранности. На основе опыта, полученного при восстановлении сильно поврежденных коллекций редких книг Национальной библиотеки, разработан ряд методов и подходов к консервации, которые перенимаются и используются многими учреждениями. (За подробной оценкой флорентийского опыта читатель может обратиться к докладу, сделанному мною в Харрогейте на собрании Британской библиотечной ассоциации).

76
  77Национальная библиотека размещается через улицу от реки Арно. То обстоятельство, что мною ценных коллекций хранилось ниже обычного уровня реки, остается загадкой. После того, как римляне уничтожили естественную систему лесов, окружавших флорентийский бассейн, город пережил множество наводнений только потому, что когда после обильных дождей поднимался уровень воды, вся ее сила и объем, проходя по реке, сдерживались лишь узкой аркой Понто Веккио.

Подвалы наполнялись речной водой, грязью и другими отходами до уровня в 16 футов. Переноска книг в такой ситуации стала кошмаром для библиотечной администрации. Книги на более высокий уровень читального зала перемещались студентами, где пересыпались опилками и складывались друг на друга на высоту человеческого роста. Затем их, в пачках, передавали по живой цепочке в армейские грузовики, где их опять высоко укладывали и развозили по различным сушильным установкам, включая кирпичное и табачное производства. Доступных холодильных или вакуумных морозильных установок для сушки не существовало, а если бы они и были, то вряд ли кому-либо пришло в голову ими воспользоваться. (Следует помнить, что в Европе не применялась практика хранения поврежденных коллекций в холоде или их сушка при помощи вакуумных систем).

Нет никаких сомнений в том, что способ, которым книги вывозились из здания, и последующие методы сушки при высокой температуре способствовали их повреждению, и в результате тратилось много времени и средств на их реставрацию. Изданий до 1840 г. было повреждено приблизительно 430 тыс. томов. Сегодня, 29 лет спустя, реставрационные работы не закончены. В них все еще нуждаются около 15 тыс. томов, большая часть которых промыта и упакована в грубую оберточную бумагу и по этой причине до сих пор недоступна для читателя.

В прошлом Национальная библиотека пережила два главных бедствия: первое — само наводнение, второе — результат способа перевозки и сушки коллекций. Это был «классический случай», когда необходимость вывезти и высушить материал, возможно, быстрее преобладает над заботами о последующей реставрации. Тем не менее флорентийский опыт дал участникам ликвидации последствий наводнения ряд рекомендаций. В том числе: 1) никогда не пытаться вывозить книги из пострадавшего хранилища, пока нет хорошо продуманного плана действий, гарантирующего идентификацию и упорядоченность коллекций; 2) никогда не складывать влажные книги друг на друга; 3) укладывать книги в контейнер корешками вниз, чтобы их можно было вынимать руками, не нанося физических повреждений; 4) обеспечивать максимальный контроль за всеми рабочими; предоставлять им время для отдыха и восстановления сил.

77
  78¦Первым большим пожаром, с которым мне и моему коллеге д-ру Роберту Маккомбу (Robert McComb) пришлось иметь дело в качестве представителей Библиотеки конгресса, был пожар в Юридической библиотеке Клейна (1978) — событие поистине чрезвычайное. Казалось, директор библиотеки пребывал в состоянии длительного шока. После нашего появления на рабочем месте спустя 72 часа после начала пожара мне удалось получить копию планов этажа с коллекцией редких книг и ее местоположения в здании. Мы спросили у него, контролируется ли ситуация в целом? Он предложил нам проверить самим. Увидев полностью выгоревший главный читальный зал, мы были поражены, обнаружив полное бездействие. Когда мы попросили его показать нам собрание редких книг, которое размещалось под бетонными балками пола разрушенного главного читального зала, он сказал, что не собирался входить туда, по крайней мере, до ближайшего понедельника.

В тот же вечер, в пятницу, к нам присоединился наш коллега Уильям Спон (William Spawn) и благодаря его тактичным, но настойчивым уговорам директор предпринял шаги к тому, чтобы открыть дверь подвала. Перед нами предстало на редкость удивительное зрелище. Как и следовало ожидать, книги с нижних полок были сброшены, но те, что там оставались, были покрыты плесенью толщиной по меньшей мере в полсантиметра. Можно себе представить, как бы она разрослась, если бы дверь оставалась закрытой еще три дня. Пока организовывалась группа для переноски коллекций в установки хранения в холоде были приняты меры по доставке оборудования для стабилизации условий. Это было проделано в течение следующих двух недель — переписанные тома передавались по живой цепочке через узкое окно, выходящее прямо на мостовую, где они по отдельности заворачивались в специальную бумагу для последующего вымораживания, нумеровались, упаковывались в коробки и отправлялись в холодильник. Так мы пытались на практике применить некоторые положительные уроки, полученные во Флоренции!

За последние 30 лет я был привлечен к работе по ликвидации последствий наводнения во Флоренции, затопления музея Гулбенкяна, пожаров в Юридической библиотеке Клейна, в Центре военных документов, Центральной публичной библиотеке Лос-Анджелеса и Библиотеке Российской Академии наук в Санкт-Петербурге (1988). Случившееся в Юридической библиотеке Клейна представляет собой пример потенциальной угрозы поврежденным коллекциям со стороны администраторов, видимо, испытавших потрясение и поглощенных эмоциями. Поэтому они были не в состоянии принять правильные решения или начать что-то делать, пока их не вынудила к этому профессиональная оценка потерь, с которыми им пришлось бы столкнуться, если бы они бездействовали. 78
  79¦ Тот факт, что обширная плесень выросла за 72 часа, предполагает, что окружающая среда помещения, существовавшая до пожара, содействовала скорости ее роста и распространения.

Это наводит на подозрения о причине пожара. Вся библиотечная коллекция была застрахована. Строилось новое библиотечное здание, примыкавшее к старому. Администрация хотела сменить старое здание на новое, но городские власти отказали ей. Пожар мог быть делом рук поджигателя, может быть, кого-то еще, кто был сторонником переезда в новое здание, но как бы то ни было, старое здание, столь жестоко пострадавшее от огня, было наконец снесено!

Пожар в Центре военной документации в Сент-Луисе (1976) был, конечно же, делом рук поджигателя и очень заинтересовал Библиотеку конгресса, поскольку здание Джеймса Медисона, находившееся тогда в процессе строительства, по своим размерам сильно приближалось к зданию в Сент-Луисе. В результате изучения имевшихся сведений в проект здания Медисона были внесены изменения, касающиеся объема канализации первого этажа; это также помогло разрешить тогдашний спор и, как проявление здравого смысла, установить противопожарную систему. Пожар в Центре военной документации можно было предотвратить или уменьшить его разрушительную силу, если бы все следовали рекомендациям начальника пожарной команды. В течение ночи предлагалось регулярно патрулировать все здание. Как предположение, некоторые свидетели не исключают, что в ночь пожара лица, ответственные за ночное патрулирование, играли в подвале в карты и было слишком поздно, чтобы воспрепятствовать главному очагу возгорания на шестом этаже здания. Тысячи документов были полностью уничтожены, а несколько миллионов повреждены огнем и водой.

Стоянка автомашин стала промежуточным местом для распаковки изданий и отправки их на сушильные установки. Большая часть сушки осуществлялась поблизости на мощностях фирмы «MacDonnel Air and Space», но, поскольку большую часть коллекций представляли записи на бумаге, не было сделано никаких попыток применить вакуумную сушку с замораживанием. Взамен были использованы импульсные сушильные системы, когда документы помещали в вакуумную камеру и снижали давление в течение двух часов, затем камеру открывали и в течение последующих двух часов в нее подавался воздух с очень низкой влажностью: цикл повторялся до тех пор, пока материал не высыхал.

Пожар в Центральной библиотеке Лос-Анджелеса тоже явно был работой поджигателя, устроившего еще один пожар три недели спустя после первого и оставившего сообщение в книгохранилище, — «Не 79
  80¦ поймали в первый раз, не поймаете и сейчас» или что-то в этом роде. Мало что можно противопоставить решившемуся на все поджигателю, кроме усиления мер безопасности, установки и содержания в исправности огнестойких перегородок с надежной противопожарной системой вместе с установленными в ключевых местах датчиками и телекамерами для определения размеров пожара и слежения за ним.

Пожар уничтожил несколько тысяч томов, 750 тыс. книг было повреждено огнем и водой. Библиотеке была оказана немедленная помощь компанией по восстановительным работам — их много в Соединенных Штатах, но не все они одинаково эффективны. Книги подготавливали для стабилизации в холодильных установках с тем, чтобы позже высушить их высокотехнологичными методами.

Администрация распространила сообщение, что материал будет высушен по технологии вакуумной сушки при низкой температуре. В течение последующих двух лет перед тем, как приступить к сушке, сумма арендной платы только за содержание материала в охлаждаемых хранилищах вплотную подошла к миллиону долларов. Администрация библиотеки сочла целесообразным просушить все издания, пусть даже окажется, что большая часть поврежденной коллекции могла быть заменена. Интересно, что критики в адрес предпринятых мер было мало, хотя руководству потребовалось более девяти месяцев для подготовки ходатайства о стоимости контракта на сушку.

Салли Бьюкенен (Sally Buchanan), Дональд Этерингтон (Donald Etherington) и я были приглашены Библиотекой в качестве консультантов, и по нашим рекомендациям для сушки был избран вакуумный метод с последующим замораживанием. Кроме нас, были привлечены две компании, предлагавшие: одна — вакуумную сушку с замораживанием, а другая — сушку с помощью специальной воздушной системы. Я изучил результаты этих методов после того, как книги вернулись в Библиотеку. Оказалось, что книги, высушенные только воздухом, «чувствовали» себя хуже высушенных в условиях вакуума. По совету Салли Бьюкенен сотрудники Библиотеки решили поместить обратно на полки большую часть книг, возвращенных из сушильных установок, несмотря на то, что некоторые из них являлись «полными инвалидами». По-моему, это был правильный совет, поскольку позже Салли объяснила, что это являлось формой фазовой консервации. Когда читатель находил непригодное издание, администрация либо заменяла его, либо оплачивала расходы на его восстановление.

В 1988 г. один из крупнейших в мире пожаров обрушился на Библиотеку Академии наук СССР в Ленинграде — ныне это Библиотека Российской Академии наук (БАН) в Санкт-Петербурге. Она была основана Петром Великим в 1714 г. и за свою историю пережила, по 80
  81¦ меньшей мере, два пожара. Во время блокады Ленинграда работала все 900 дней и ночей; половина ее сотрудников умерла тогда от истощения и сопутствующих болезней.

Отмечу, что некоторые библиотечные здания уязвимы для большого бедствия. Представители властей обычно ищут виновников катастрофы и в редких случаях приводят факты для оправдания своих нападок. Состояние здания перед бедствием может быть таково, что возникновение реальной катастрофы является лишь вопросом времени. Так, видимо, случилось и с Библиотекой Академии наук, но с двумя важными исключениями. Форма здания в виде вытянутой буквы «U» и строгое соблюдение правил закрытых пожарных выходов препятствовали общему разрушению всего строения, ограничивая огонь внутренней секцией, выходящей во двор. Доступ пожарных к зданию со двора стал ключевым фактором в борьбе с огнем. Пожар спонтанно вспыхнул в двух разных местах на третьем этаже, что дает все основания считать оба возгорания умышленными. Незадолго до пожара Библиотеке было отказано в установке противопожарной системы, отсутствовала и система обнаружения задымления.

Через три дня после пожара с директором Библиотеки В.А. Филовым случился сердечный приступ, возглавил работу его заместитель д-р Валерий Леонов. В деле помощи восстановления БАН мне выпала честь представлять Библиотеку конгресса. Во время своих посещений БАН за последние примерно шесть лет я без всяких колебаний утверждаю, что д-р Леонов со своими сотрудниками разработал наиболее эффективный восстановительный процесс из всех, что я видел, организованный в самых тяжелых обстоятельствах, под постоянными испытующими взорами тех, кто ищет виноватых.

Существует ряд видимых сходных черт между управленческими качествами директора Национальной библиотеки во Флоренции и директора Библиотеки Академии наук. Оба они столкнулись с необходимостью принятия решений по вопросам, в которых прежде не имели никакого опыта, и оба прошли через испытания, которые я охарактеризовал бы следующим образом:

— степень человеческой реакции и ответные действия на нее в условиях стресса;

— мера ответственности руководителя, который в состоянии или не в состоянии владеть ситуацией, способен отделить порядок от хаоса и имеет силу и мужество действовать решительно, без страха и взаимных упреков в будущем;

— использование современных способов для определения оценки потерь и повреждений; создание плана действий, влияющего, в конечном счете, на издержки по восстановлению, замене и реставрации;

81
  82— ситуация, в которой руководство может разработать стратегию, чтобы справляться с неуместными, привлекающими внимание и просто неверными сообщениями в прессе;

— степень решимости и сила характера, несмотря на негативную критику тех, кто стремится найти виновных в катастрофе;

— методы, использованные для подготовки и высушивания материала, и готовность администрации открыто делиться опытом восстановления с теми, кто заинтересован в выработке планов подготовки к бедствиям.

Библиотекари и архивисты, пережившие большое бедствие, знают, что на самом деле происходит после шока. Можно ощущать и выражать гнев, расстройство, чувство крайней безнадежности, полную потерю самоуважения, просто страх и, кроме всего, панику. После этих первоначальных эмоций наступает время размышлений, осознание того, что есть работа, которую необходимо сделать, и тогда возникает план действий. Может быть, именно благодаря тяжелым испытаниям, выпавшим на долю наших русских коллег во время второй мировой войны, они оказались более подготовленными, чем ожидалось? Я почти не видел шока и гнева непосредственно после пожара — только профессиональную решимость наилучшим образом справиться с ситуацией.

Сразу же после бедствия следует стремительная атака со стороны средств массовой информации: они могут не заботиться о том, какого рода сведения способны раздобыть, лишь бы они были важны и сенсационны. Эти люди часто пытаются найти очевидцев, многие из которых могут быть совершенно измотаны круглосуточной работой. Столь тяжелые обстоятельства — не лучшее время для правдивой информации.

Первая оценка того, что утрачено и повреждено, может быть преувеличенной или заниженной. Столько неразберихи, не говоря уже о напряжении от работы и просто визуального и физического впечатлений от разрушений, и все это затуманивает рассудок. Это естественная человеческая реакция, она понятна, но очень редко понимаема другими.

Большая часть вышесказанного относится к ситуации, с которой столкнулся коллектив БАН. С самого начала нашлись такие люди, которые настаивали на полной инвентаризации утраченных и поврежденных томов прежде, чем была обеспечена помощь международных организаций. Подготовка полной описи потерь сразу после пожара невозможна и недостойна тех, кто на ней настаивал, поскольку это может отнять несколько лет, особенно, если, по опыту БАН, имелись книги и газеты, остававшиеся на хранении в холодильных установках 82
  83¦ в течение двух лет после пожара. Кроме того, имелось большое количество книжных фрагментов, нуждавшихся в идентификации и присоединении к соответствующим оригиналам — долгий и утомительный процесс, который мог потребовать годы для своего завершения.

Появились подозрения относительно отсутствия печатного каталога, что ряд материалов мог быть украден или уничтожен. При подобном положении единственно приемлемым решением было бы сравнение печатных каталогов библиотек по всему миру. Обнаружилось, что ни одна библиотека не застрахована от вандализма и воровства и не может предложить каталог, где были бы отражены все фонды. Эго справедливо и по отношению к Библиотеке конгресса, которая, как видно из опубликованных отчетов о вандализме и воровстве и мерах противостояния им, переживает это на своем опыте. (См. статью в «Вашингтон Пост» за 17 августа 1995 г. «Расследование воровства в Библиотеке конгресса наращивает обороты?»).

В настоящее время БАН завершила документальную проверку, составила списки утраченных и поврежденных изданий и в течение этого длительного процесса создала несколько передовых технологий. Сюда входит уникальная система сушки, при которой небольшие замороженные пачки книг заворачиваются в жилеты, наполненные опилками; затем их помещают на полки в помещении с окнами, оборудованными большими нагревателями, подающими воздух и регулирующими процесс сушки. Во время процесса применяются различные циклы подогретого воздуха и осушения. В результате создается режим rain forest (лес под дождем) внутри обернутых книг, способствующий равномерному их высушиванию. Возникает малая деформация книг, при которой не происходит рост плесени; вода испаряется из книжных пачек. На вид этот метод кажется низкотехнологичным, но он был разработан большой группой талантливых специалистов по бумаге, связанных с БАН, и дал хорошие результаты. Они также создали систему фумигации на основе формальдегида и двуокиси углерода для обработки помещений, наполненных влажными книгами. Только около 10% из 3,5 млн. книг поврежденной коллекции могли быть помещены в холодильные установки. Оставшиеся 90% были высушены либо прямо на месте, либо читателями — жителями Санкт-Петербурга.

Совместные усилия Библиотеки конгресса и БАН были сконцентрированы на сильно пострадавшей коллекции редких книг, известной как фонд Бэра. Из оригинального собрания примерно в 510 тыс. томов, изданных в XVII-XIX вв., 180 тыс. экземпляров сильно пострадало от огня и воды. Не уцелел почти ни один кожаный корешок, около 6 тыс. томов были полностью уничтожены. Я подсчитал, что 83
  84¦ для завершения реставрации оставшихся 172 тыс. томов потребовалось бы, по меньшей мере, двадцать самых опытных консерваторов для работы в течение пятидесяти лет. Как и в случае Флоренции, в Петербурге имелось давление на библиотекарей в поддержку развертывания массовой обработки этой коллекции в наикратчайшее время. Хотя и существовала надежда, что некоторые книги, изданные в XIX в., можно заменить, основные книги собрания, где-то 60 тыс. томов XVII в., являлись уникальными, а многие из них имели на полях пометки ученых. Мне объяснили, что фонд Бэра не пользовался особым читательским спросом, однако администрация Библиотеки показала всему миру, что БАН предприняла все необходимые меры для сохранения ценной коллекции редких книг на иностранных языках.

После ряда дискуссий по данной теме с коллегами БАН было решено выбрать способ сохранения, примененный в Библиотеке конгресса и названный фазовой консервацией. Он состоял в разделении элементов полной консервационной обработки и требований к окружающей среде на фазы, где первая фаза имела целью физическую защиту всей коллекции от отрицательных условий в книжных хранилищах с помощью особых контейнеров для книг. Это дало бы Библиотеке время, чтобы определить приоритеты для отдельных книг на основе их ценности и потребности в них. Для согласованной работы по этой программе БАН создала компьютерную базу (паспорт) данных для регистрации: состояния издания, полных библиографических и исторических сведений о нем и других характеристик, предназначенных для реставрации. Это наиболее сложная база данных такого рода из ныне существующих.

В отличие от системы, принятой во Флоренции (тогда с большинства пропитанных грязью книг были сняты переплеты, затем все их промыли и запаковали в грубую оберточную бумагу перед ремонтом и полной реставрацией, исключив, тем самым, возможность доступа к ним читателя), фазовый подход, принятый БАН, избегает попыток обширной реставрации, а также необдуманных методов реставрации и, кроме того, обеспечивает профилактическую сохраняющую защиту и доступ к коллекции в целом. Это еще один пример того, как применяются на практике уроки, полученные во Флоренции!

Первое, за что мы ухватилась,- сделанные вручную футляры, часто называемые фазовыми контейнерами. Они добавляли около 9 мм к толщине каждого тома. Для всей коллекции потребовалось бы дополнительно 5 тыс. метров книжных полок. БАН не могла обеспечить ни необходимую рабочую силу для изготовления контейнеров вручную, ни возможностей для установки дополнительных полок.

84
  85Анализ первых 20 тыс. измерений показал, что толщина книг -величина непостоянная. Это исключало изготовление определенного числа стандартных штампов, так как их потребовалось бы более 5 тыс. штук по цене примерно 120 долл. за каждый.

Иногда, слишком увязнув в вопросе и отчаянно пытаясь найти решение, упускаешь очевидное. В нашем случае мы упустили то, что весь поврежденный фонд Бэра был пропитан водой и, естественно, значительно разбух. После сушки книги не обретали свою первоначальную толщину.

Из 20 тыс. томов 60 произвольно отобранных экземпляров обмерили вторично, устанавливая килограммовую гирю на каждый том. Было обнаружено, что сжатие в среднем достигало 4 мм, оставалось лишь придумать технологию изготовления, посредством которой можно производить плотно прилегающие контейнеры, добавляющие не более 4 мм к толщине каждого тома, и тем самым ликвидировать потребность в добавочных полках. Подобной технологии найдено не было.

Я с удовлетворением могу сказать, что проблема была решена в 1990 г. с помощью «Custom Manufactoring Inc.», Fairfied PA, USA (CMI) — компанией, владельцами которой являлись мой сын Майкл и его жена Кармен. Они изобрели технологию автоматического изготовления контейнеров под управлением компьютера для производства высококачественных архивных книжных контейнеров, увеличивающих толщину книги не более чем на 4 мм. В конце 1990 и начале 1991 г. CMI произвела первые 11 тыс. контейнеров для БАН, в результате чего потребовалось меньше полуметра дополнительных полок.

В сентябре 1993 г. в БАН была установлена приобретенная по гранту Института консервации П. Гетти машина для изготовления контейнеров CMI. Она может производить по меньшей мере 200 специально подогнанных контейнеров в день из картона с гофром E и B или из однородного картона. При помощи этой технологии БАН продолжает изготавливать контейнеры для фонда Бэра, а также обеспечивает ими родственные учреждения города Санкт-Петербурга.

Кажется, что 30 лет деятельности по сохранению фондов библиотек — это долгий путь. В 1966 г. термины «консерватор книг» и «книжная консервация» не имели широкого распространения, а само это занятие не признавалось в качестве самостоятельной профессии. Быть может, все мы становимся упрямее в своих подходах к решению проблем сохранения, кроме тех, кто еще настаивает, что «массовая» обработка снимет большинство вопросов. Фазовая консервация практикуется во многих учреждениях мира, и ее оригинальная понятийная основа закладывалась во Флоренции, чтобы позже воплотиться в жизнь 85
  86¦ в Библиотеке конгресса. Мы больше не можем находить оправдание ведомственным программам консервации, основанным на обработке отдельных экземпляров. Причина вполне очевидна, поскольку ни одно учреждение не может позволить себе роскошь нанять несколько десятков квалифицированных профессионалов для консервации отдельных экземпляров, тогда как большинство их продолжало бы разрушаться.

Фазовая консервация, или новый, чаще употребляемый сегодня, термин превентивная консервация, имеет наибольший смысл при том условии, если она правильно подходит ко всем вопросам, затрагивающим окружающую среду, безопасность, возможные бедствия и готовность к ним, заботу о коллекциях на глобальной, а не индивидуальной основе.

Если фазовая консервация была бы общепринята ко времени флорентийского наводнения, это могло бы серьезно повлиять на методы обработки поврежденных водой коллекций. Например, мы могли бы не обрабатывать все коллекции, снимая, в первую очередь, переплеты и промывая книги, а хранить их в защитных контейнерах и обрабатывать в порядке срочности и необходимости, обеспечивая тем самым некий уровень контролируемого читательского доступа.